ЕВХАРИСТИЯ, ТАЙНА, ЧТОБЫ В НЕЕ ВЕРОВАТЬ

«Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал»

 

(Ин 6,29) Евхаристическая вера Церкви

 (Бенедикт XVI)

  Дорогие братья и сестры! 

 «Тайна веры!» Этим восклицанием, которое произносится сразу после слов освящения, священник провозглашает прославляемую тайну и выражает свое изумление субстанциальным превращением хлеба и вина в тело и кровь Господа Иисуса, в реальность, превышающую всякое человеческое разумение. Действительно, Евхаристия в полном смысле слова является «тайной веры»: «Она есть краткое содержание и сумма нашей веры». Вера Церкви является по существу евхаристической верой и питается она особенным образом за трапезой Евхаристии. Вера и Таинства – это два взаимодополняемых аспекта церковной жизни. Возникающая от возвещения Слова Божия, вера питается и возрастает в благодатной встрече с воскресшим Господом, которая происходит в Таинствах: «Вера выражает себя в обряде, а обряд укрепляет и усиливает веру». Поэтому Таинство алтаря всегда находится в центре церковной жизни; «Благодаря Евхаристии Церковь возрождается вновь и вновь!» Чем глубже евхаристическая вера в Народе Божием, тем более активным является его участие в церковной жизни, через убежденную приверженность миссии, которую поручил Своим ученикам Христос. Свидетелем этого является сама история Церкви. Каждая большая реформа связана определенным образом с новым открытием веры в евхаристическом присутствии Господа посреди Своего народа. 

 

Пресвятая Троица и Евхаристия Хлеб, сшедший с небес

 

  Главной реальностью евхаристической веры является сама тайна Бога, тринитарная Любовь. В беседе Иисуса с Никодимом есть по этому поводу одно просвещающее выражение: «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин 3,16-17). В этих словах показан глубочайший источник дара Божия. Иисус в Евхаристии дарует не «что-то», но самого Себя; Он жертвует Свое тело и проливает Свою кровь. Тем самым Он дарует Себя в целостности Своего существования, открывая изначальный источник этой любви. Он есть Сын предвечный, данный нам Отцом. В Евангелии мы слышим об этом слова Иисуса, когда Он, накормив толпы народа умножением хлебов и рыб, говорит Своим собеседникам, последовавшим за Ним до синагоги Капернаума: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин 6,32-33), – и в итоге отождествляет Самого Себя, Свою плоть и кровь с этим хлебом: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин 6,51). Таким образом, Иисус являет Себя как хлеб жизни, даруемый предвечным Отцом людям.

 

Бескорыстный дар Пресвятой Троицы

 

  В Евхаристии открывается замысел любви, определяющий всю историю спасения (ср. Еф 1,10; 3,8-11). В ней Deus Trinitas – Который Сам в Себе есть любовь (ср. 1 Ин 4,7-8) – полностью вовлекает Себя в нашу человеческую природу. В хлебе и вине, под видом которых Христос дарует нам Себя в пасхальной трапезе (ср. Лк 22,14-20; 1 Кор 11,23-26), вся божественная жизнь достигает нас и передается нам в форме Таинства. Бог есть совершенное общение любви между Отцом, Сыном и Святым Духом. Уже в творении человек призван в некоторой степени разделить животворное дыхание Бога (ср. Быт 2,7). Но именно в умершем и воскресшем Христе и в излиянии Святого Духа, которое дается без меры (ср. Ин 3,34), мы становимся сопричастниками божественной сокровенности. То есть, Иисус, Который «Духом Святым принес Себя непорочного Богу» (Евр 9,14), в евхаристическом даре сообщает нам саму божественную жизнь. Это абсолютно бескорыстный дар, соответствующий лишь обетованиям Бога, исполненным сверх всякой меры. Церковь принимает этот дар, поклоняется ему и прославляет его в духе верного послушания. «Тайна веры» – это тайна тринитарной Любви, участвовать в которой мы были призваны по благодати. Поэтому и мы должны воскликнуть вместе со св. Августином: «Воистину, ты видишь Троицу, если видишь любовь милосердную!» 

 

Евхаристия: Иисус, истинный жертвенный Агнец Новый и вечный завет в крови Агнца

 

  Миссия, ради которой Иисус пришел к нам, достигает свершения в пасхальной Тайне. С высоты креста, с которого Он всех привлекает к Себе (ср. Ин 12,32), прежде чем «предать дух», Он говорит: «Совершилось!» (Ин 19,30). В тайне Его послушания до смерти и смерти крестной (ср. Фил 2,8) был заключен новый и вечный завет. Свобода Бога и свобода человека окончательно встретились в Его распятой плоти, в нерасторжимом и действующем вечно договоре. Также и грех человека был искуплен Сыном Божиим раз и навсегда (ср. Евр 7,27; 1 Ин 2,2; 4,10). Как я уже утверждал, «в Его смерти на кресте свершается то обращение Бога против Самого Себя, в котором Он жертвует Собой, чтобы возвысить человека и спасти его – это любовь, в ее самой радикальной форме». В пасхальной Тайне воистину свершилось наше освобождение от зла и от смерти. Устанавливая Евхаристию, Иисус Сам говорил о «новом и вечном завете», заключенном в излитой Им крови (ср. Мф 26,28; Мк 14,24; Лк 22,20). Эта высшая цель Его миссии была очевидна уже с самого начала Его публичной жизни. Действительно, Иоанн Креститель, увидев на берегу Иордана идущего навстречу ему Иисуса, восклицает: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин 1,29). Знаменательно, что это же самое выражение звучит всякий раз, как мы служим Святую мессу, в призыве священника приблизиться к алтарю: «Вот Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира. Блаженны призванные на вечерю Агнца». Иисус есть истинный пасхальный агнец, добровольно принесший Себя в жертву ради нас, осуществив таким образом новый и вечный завет. Евхаристия содержит в себе эту радикальную новизну, которая вновь и вновь предлагается нам в каждом богослужении. 

 

Установление Евхаристии

 

  Таким образом, мы подошли к размышлению над установлением Евхаристии во время Тайной Вечери. Это случилось во время ритуальной вечери, которая представляла собой воспоминание о главном событии израильского народа: освобождении из египетского рабства. Эта ритуальная трапеза, связанная с принесением в жертву агнцев (ср. Исх 12,1-28.43-51), была памятью о прошлом, но в то же время также пророческой памятью, то есть провозглашением будущего освобождения. В самом деле, народ чувствовал, что то освобождение не было окончательным, поскольку его история была все еще слишком связана с рабством и грехом. Воспоминание о древнем освобождении рождало, таким образом, потребность и ожидание более глубокого, радикального, универсального и окончательного спасения. Именно в этот контекст Иисус вносит новизну Своего дара. В молитве хвалы, Berakah, Он благодарит Отца не только за великие события прошлой истории, но и за Свое «прославление». Устанавливая таинство Евхаристии, Иисус предвосхищает и заключает [в него] Жертву креста и победу воскресения. Одновременно Он открывает Себя как истинный жертвенный Агнец, предназначенный замыслом Отца еще прежде создания мира, как говорится в Первом Послании Петра (ср. 1,18-20). Помещая Свой дар в этот контекст, Иисус демонстрирует спасительный смысл Своей смерти и воскресения – тайны, которая становится обновляющей реальностью истории и всего космоса. Установление Евхаристии показывает, как эта смерть – сама по себе жестокая и абсурдная – стала в Иисусе высшим деянием любви и окончательным освобождением человечества от зла.

 

Figura transit in veritatem

 

  Таким образом Иисус вводит Свое радикальное novum в рамки иудейской жертвенной вечери. Нам, христианам, больше нет необходимости повторять эту вечерю. Как справедливо говорят Отцы, figura transit in veritatem: то, что возвещало будущие реальности, теперь уступило место самой истине. Древний обряд исполнился и был окончательно преодолен через дар любви воплощенного Сына Божия. Пища истины, Христос, принесенный в жертву за нас, «dat ... figuris terminum», «явлен... в образе бренного». Словами заповеди «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк 22,19; 1 Кор 11,25) Он просит нас соответствовать Его дару и представлять его в виде Таинства. То есть, Господь этими словами, так сказать, выражает надежду, что Его Церковь, рожденная из Его жертвы, примет этот дар, развивая под руководством Святого Духа литургическую форму Таинства. В самом деле, память о Его совершенном даре заключается не в простом повторении Тайной Вечери, но именно в Евхаристии, то есть в радикальной новизне христианского культа. Таким образом, Иисус оставил нам задачу войти в Его «ныне»: «Евхаристия вовлекает нас в жертву Иисуса. В ней мы не только статически принимаем воплощенный Logos, но также включаемся в динамику Его приношения». Он «привлекает нас в Себя». Субстанциальное обращение хлеба и вина в Его тело и кровь вводит в творение принцип радикального изменения – нечто вроде «расщепления атомного ядра», используя хорошо знакомое нам сегодня выражение, – проникающего в самые глубины бытия, изменение, которое должно вызвать процесс трансформации реальности, конечной целью которого будет преобразование всего мира до такого состояния, когда Бог будет все во всех (ср. 1 Кор 15,28). 

 

Святой Дух и Евхаристия Иисус и Святой Дух

 

  Вместе со Своим словом, а также хлебом и вином Господь Сам дал нам главные элементы нового культа. Церковь, Его Невеста, призвана день за днем совершать евхаристическую трапезу в память о Нем. Таким образом она вписывает искупительную жертву своего Жениха в историю людей и делает ее таинственно присутствующей во всех культурах. Эта великая тайна совершается в литургических формах, которые Церковь, просвещаемая Святым Духом, развивает во времени и в пространстве. В связи с этим необходимо пробудить в нас осознание решающей роли, которую играет Святой Дух в развитии литургической формы и в углублении божественных тайн. Дух Святой – первый дар верующим, действовавший еще при сотворении (ср. Быт 1,2) – полностью присутствует во всей жизни воплощенного Слова: Иисус Христос зачат Девой Марией силою Духа Святого (ср. Мф 1,18; Лк 1,35); в начале Своей публичной миссии, на берегах Иордана, Иисус видит, как Дух нисходит на Него в виде голубя (ср. Мф 3,16 и паралл.); в этом же самом Духе Он действует, говорит и радуется (ср. Лк 10,21); и в Нем же Он может принести Себя в жертву (ср. Евр 9,14). В так называемых «прощальных речах», приведенных Иоанном, Иисус проводит четкую связь между даром Своей жизни в пасхальной тайне и даром Духа Своим ученикам (ср. Ин 16,7). По воскресении, неся на Своем теле знаки страстей, Он может изливать Духа (ср. Ин 20,22), делая Своих учеников участниками Его миссии (ср. Ин 20,21). Затем Дух будет учить всему учеников и напоминать им все, что сказал Христос (ср. Ин 14,26), поскольку Ему, как Духу истины (ср. Ин 15,26), надлежит посвятить учеников в полноту [этой] истины (ср. Ин 16,13). В рассказе о Деяниях Дух нисходит на апостолов, собравшихся вместе с Марией на молитву в день Пятидесятницы (ср. 2,1-4), и Он вдохновляет их на миссию возвещать Благую весть всем народам. Поэтому именно в силу деяния Святого Духа Сам Иисус остается присутствующим и действующим в Своей Церкви, начиная с ее жизненного центра, которым является Евхаристия. 

 

Святой Дух и Евхаристическое богослужение

 

  С этой точки зрения становится понятной решающая роль Святого Духа в Евхаристическом богослужении и особенно в связи с пресуществлением. Отцы Церкви отчетливо осознавали это. Св. Кирилл Иерусалимский напоминает нам в своих Поучениях, что мы «призываем Бога милосердного послать Духа Своего Святого на стоящие перед нами хлеб и вино, дабы Он преобразовал хлеб в тело Христово, а вино – в кровь Христову. Все, к чему прикасается Святой Дух, освящается и полностью преобразуется». Иоанн Златоуст также подчеркивает, что священник призывает Святого Духа, когда совершает Жертву: служитель, подобно Илии, – говорит он – призывает Духа Святого, дабы «через благодать, нисходящую на жертву, воспламенились все души». Для духовной жизни верных очень важным является более четкое осознание богатства анафоры: вместе со словами Христа, которые Он произнес во время Тайной Вечери, она содержит эпиклезу, то есть воззвание к Отцу, чтобы Он послал дар Духа, с тем, чтобы хлеб и вино стали телом и кровью Иисуса Христа и чтобы «вся община становилась телом Христовым». Дух, призываемый предстоятельствующим священником на принесенные на алтарь дары хлеба и вина, является тем же самым Духом, Который соединяет верных «в единое тело», делая их духовной жертвой, благоугодной Отцу. 

 

Евхаристия и Церковь Евхаристия – причинный принцип Церкви

 

  Через евхаристическое Таинство Иисус вовлекает верных в Свое «ныне»; таким образом Он показывает нам связь, которую хотел установить между Собой и нами, между Своей личностью и Церковью. Действительно, Сам Христос в крестной жертве породил Церковь как Свою невесту и Свое тело. Отцы Церкви много размышляли о связи между происхождением Евы из ребра спящего Адама (ср. Быт 2,21-23) и новой Евы, Церкви, из зияющего бока Христа, погруженного в смертный сон: из пронзенного бока – рассказывает Иоанн – истекла кровь и вода (ср. Ин 19,34), символ таинств. Созерцательный взгляд «на Того, Которого пронзили» (Ин 19,37) ведет нас к размышлению о причинно-следственной связи между жертвой Христа, Евхаристией и Церковью. Церковь, действительно, «живет Евхаристией». Поскольку в ней делается присутствующей искупительная жертва Христа, следует прежде всего признать, что «существует причинно-следственная связь между самим началом Церкви и Евхаристией». Евхаристия есть Христос, Который дарует Себя нам, постоянно созидая нас как Свое тело. Поэтому, во впечатляющей взаимосвязи между Евхаристией, созидающей Церковь и самой Церковью, совершающей Евхаристию, главной причинно-следственной связью является та, что выражена в первой формуле: Церковь может совершать тайну Христа, присутствующего в Евхаристии и поклоняться ей именно потому, что Сам Христос первым подарил Себя ей в жертве Креста. Способность Церкви «совершать» Евхаристию полностью укоренена в даре, который сделал ей Христос из Самого Себя. Здесь также открывается убедительный аспект формулировки св. Иоанна: «Он первым возлюбил нас» (1 Ин 4,19). Таким образом и мы в каждом богослужении исповедуем первенство дара Христа. Причинное влияние Евхаристии на рождение Церкви окончательно раскрывает не только хронологический, но и онтологический приоритет того, что именно Христос полюбил нас «первым». Он навечно является Тем, Кто первым любит нас. 

 

Евхаристия и церковная общность

 

  Следовательно, Евхаристия составляет бытие и действие Церкви. Поэтому древняя христианская традиция обозначала одними и теми же словами - «Corpus Christi» - тело, рожденное Девой Марией, евхаристическое Тело и церковное Тело Христа. Этот факт, находящий множество подтверждений в предании, помогает нам глубже осознать нераздельность между Христом и Церковью. Господь Иисус, принеся Себя в жертву за нас, действенным образом предвозвестил в Своем даре тайну Церкви. Характерно, что вторая евхаристическая молитва, призывая Духа Утешителя, формулирует молитву о единстве Церкви таким образом: «Чтобы Дух Святой объединил нас, принимающих Тело и Кровь Христа». Эти слова помогают легко понять, как res евхаристического Таинства становится единством верных в церковной общности. Евхаристия предстает, таким образом, у основания Церкви как тайна общения. На связь между Евхаристией и communio уже обращал внимание Слуга Божий Иоанн Павел II в своей энциклике Ecclesia de Eucharistia. Он говорил о памятовании Христа как о «высшем сакраментальном проявлении сопричастности в Церкви». Единство церковного общения проявляется конкретно в христианских общинах и возобновляется в евхаристическом акте, который их объединяет и подразделяет на поместные Церкви, «in quibus et ex quibus una et unica Ecclesia catholica exsistit» («в которых и из которых состоит единая и единственная вселенская (catholica) Церковь»). Именно реальность единой Евхаристии, совершаемой в каждом диоцезе вокруг своего епископа, помогает нам понять, как те же самые поместные Церкви существуют in и ex Ecclesia. Действительно, «единство и неделимость евхаристического Тела Господня подразумевает единство Его мистического Тела, которым является единая и неделимая Церковь. Из самой сути Евхаристии возникает необходимая открытость каждой общины, совершающей ее, каждой поместной Церкви: увлекаемые в открытые объятия Господа, они включаются в Его единое и неделимое Тело». Поэтому во время совершения Евхаристии каждый верный находится в Его Церкви, то есть, в Церкви Христа. С этой должным образом понятой евхаристической точки зрения церковное общение становится реальностью через свою вселенскую природу. Подчеркивание этой евхаристической основы церковного общения может эффективно способствовать также экуменическому диалогу с Церквами и церковными Общинами, которые находятся в неполном общении с Престолом Петра. Евхаристия объективно устанавливает тесную связь единства между католической Церковью и православными Церквами, сохранившими подлинную и целостную природу тайны Евхаристии. Вместе с тем, значимость, придаваемая церковному характеру Евхаристии, может стать одним из главных пунктов диалога также с общинами, рожденными Реформой. 

 

Евхаристия и Таинства Таинственность Церкви

 

  II Ватиканский Собор напомнил, что «Все Таинства, равно как и все церковные служения и труды апостольства, тесно связаны со святой Евхаристией и к ней направлены. Ведь в Святейшей Евхаристии содержится всё духовное благо Церкви, то есть Сам Христос, Пасха наша и Хлеб живой, через Плоть Свою, Святым Духом оживотворённую и животворящую, подающий жизнь людям, которые таким образом призываются и побуждаются в единении с Ним приносить в жертву самих себя, свой труд и всё тварное». Эта тесная связь Евхаристии со всеми другими Таинствами и с христианской жизнью становится понятнее во всей своей глубине, когда тайну самой Церкви мы созерцаем как таинство. По этому поводу II Ватиканский Собор утверждал, что «Церковь составляет во Христе своего рода таинство — то есть знамение и орудие — глубокого единения с Богом и единства всего рода человеческого». Она, как «народ, – говорит св. Киприан, – собранный единством Отца, Сына и Святого Духа», является таинством тринитарного общения. Тот факт, что Церковь является «всеобщим таинством спасения» показывает, как таинственное «домостроительство» определяет в конечном счете способ, которым Христос, единственный Спаситель, через Своего Духа входит в нашу жизнь, в специфичность ее условий. Церковь принимает себя и одновременно выражает себя в семи Таинствах, через которые благодать Бога влияет конкретным образом на жизнь верных, дабы, искупленная Христом, вся она стала угодной Богу жертвой. В связи с этим хочу подчеркнуть здесь некоторые элементы, выявленные Отцами Синода, для понимания связи всех Таинств с евхаристической Тайной.

  поручаю всех вас заступничеству Приснодевы Марии и от всего сердца преподаю вам свое Апостольское благословение.

 

Из Ватикана.

 

BENEDICTUS PP. XVI